Часть VI. Сущность и Личность

Глава 3. Главная черта

Июнь 1985

Когда человек рождается, его можно рассматривать как сущность с определенными потенциальными возможностями. В зависимости от обстоятельств его жизни, эти возможности развиваются больше или меньше. И среди наиболее развитых оказывается та, которая станет центром его чувства самоопознания и в результате отождествления кристаллизуется в главную черту. Например, у человека юпитерианского типа в сущности заложена способность нравиться другим, и потому если не возникнет сильных противоположных влияний со стороны окружения, он скорее всего начнет осознавать себя с точки зрения привлекаемого им внимания со стороны других людей, иными словами, в нем разовьется главная черта тщеславие. Аналогично, для человека сатурнианского типа, отождествление превращает его способности к планированию и обзорному видению в черту доминирования, а дар венеры — поддерживать других людей — в черту несуществования и т.д. Главное в том, что ни характеристики сущности, ни конкретные проявления машины сами по себе не образуют главную черту: они превращаются в главную черту, когда человек с ними отождествляется, и когда они становятся ядром его ложной личности, осью, как говорил П.Д. Успенский, вокруг которой вращается все остальное.
Набор ценностей и отношений, приобретаемых таким образом, оказывает глубокое влияние на представление о мире. Например, для черты властности мир содержит иерархию власти, буквально не существующую для других черт. В результате, человек с этой чертой реагирует на определенную ситуацию иначе, чем остальные люди, во-первых, потому что он осознает другие стимулы и, во-вторых, потому что сами отношения, определяющие его реакции на эти стимулы — другие. Для черты властности важно, кто, кому и что велит делать, но для другой черты это может не иметь большого значения до тех пор, пока, например, все в хорошем настроении.
Поскольку главная черта влияет и на то, что человек видит, и на то, как он реагирует, то именно она “принимает” все его решения. Определяя осознаваемые им возможности и его оценку этих возможностей, она диктует окончательный “выбор”. Это происходит настолько механически, что часто человек даже не осознает, как его внимание увлекают действия определенной направленности, хотя в ситуации доступны и другие альтернативы.
Здесь главная черта выступает третьей силой. В большинстве случаев стимул является первой силой, сама машина — второй (т.е. она отвечает на стимул) и третья сила — это среда, в которой определяется результат, и/или условия, его определяющие, в данном случае — главная черта.
Следовательно, для работы с главной чертой необходимо идти дальше изучения своих непосредственных реакций и наблюдать отношения, диктующие эти реакции. Среди данных нам ключей есть идея о том, что главная черта — эмоциональное отношение человека к самому себе. Это то, как он себя осознает, его картина самого себя.
Одно из наиболее глубоких убеждений людей относительно себя — что они едины, реальны и значительны. Каждый имеет представление о себе, позитивное или негативное, в связи с этим общим предположением. Это представление и служит основой эмоционального отношения к самому себе, а значит, и краеугольным камнем ложной личности.
В результате, одна из основных функций главной черты — буферировать тот факт, что мы в действительности не существуем (если только не брать самое буквальное — физическое значение этого слова). Доминирование видит “доказательство” реальности человека в его умении контролировать обстоятельства, властность — в том, что на него реагируют другие люди, тщеславие — в способности человека привлекать внимание, жадность — в его имуществе, своеволие — в том факте, что он, по крайней мере, может сопротивляться. Черта несуществование буферирует этот вопрос, переходя в состояние, в котором буквально отсутствуют “я”, или же рассматривает себя как продолжение существования других людей. Черта бродяги просто отрицает важность всего и заполняет свое время приятными развлечениями. А что касается черты страха, то для нее не нашлось бы оснований, если бы она не чувствовала опасности повредить или потерять нечто “реальное”.
В каждом случае эмоциональное отношение к себе проявляется в активности соответствующего рода, например, в контролировании, в опасениях, в служении или сопротивлении, которые заполняют время человека и, создавая иллюзию делания, придают ему чувство реальности. Для того, чтобы этот механизм функционировал успешно, активность черты должна постоянно себя поддерживать, превратиться в бесконечное занятие, способное занимать человека (и выступать буфером) в течение всей его жизни. Например, это может происходить, когда машина совершает нечто противоположное обычному поведению своих черт и, потерпев “неудачу”, принимает ее в качестве доказательства невозможности обходиться без этих черт. Например, черта страха может иногда безрассудно рисковать, несуществование может попытаться лидировать, а черта доминирования — уклониться от ответственности. Интересно, что даже в этих попытках задействована черта. Предоставляя пространство другим, доминирование воспринимает это как свое собственное решение. Несуществование берет инициативу по предложению кого-то и т.д.
Другой возможный способ оправдывать непрерывную активность главной черты — отказываться считать любые результаты достаточными. Человек с главной чертой властность будет искать расположения тех, кто имеет больше влияния. Но когда ему это удается, он воспринимает свою власть над другим человеком как уже установленную и предполагает, что этот человек по сравнению с ним имеет уже меньшее влияние. Так что, для увеличения собственного влияния необходимо снова заискивать перед кем-то еще.
Наконец, в самой чистой форме бесконечного самооправдания черта реагирует сама на себя. Черта страха боится попасть в состояние страха, а черта доминирования может добиться такого самоконтроля, что ее внешние проявления будут практически неотличимы от проявлений черты несуществование.
Конечно, все это не происходит столь наглядно, как может показаться из приведенного описания. Это происходит без внимания и не осознается. Человек просто оказывается пойманным в однообразную колею повторяющих себя форм.
Сказанное относится и к тому, как главная черта рассматривает других людей: мнение строится на основе отношений, важных для черты. Так, черта властности будет оценивать человека в соответствии с тем, можно ли им манипулировать, кем он руководит, кто им распоряжается и т.д. Подобное восприятие, осознаваемое в лучшем случае смутно, заслоняет все другие наблюдения. Например, если кто-то выглядит слабым — в том смысле, что его направляют другие люди, — то человеку с чертой властности будет трудно оценить его сильные стороны, такие как постоянство, способность выполнять кропотливую работу или интеллектуальное развитие.
Далее, на картину накладываются другие факторы, составляющие механику людей: центр тяжести, алхимия, тип тела и т.д. Если человек с чертой властность окажется любителем музыки, он может уважать талант музыканта, поскольку это будет казаться важной сферой воздействия на окружающих. Но если у него нет интереса к музыке, он, возможно, отвергнет музыканта, как человека, расходующего свое время в пустых занятиях.
Если главная черта диктует нам то, что мы видим и как на это реагируем, образуя бесконечный замкнутый круг действий и оправданий, то как же можно этого избежать? Во-первых, необходимо знание. Знание о чертах дает возможность увидеть свою черту и потому не погружаться в нее так сильно. Оно также позволяет изучать другие черты, предлагая новые подходы к ситуациям и новые отношения к людям. В большей степени осознавая другие точки зрения, человек начинает меньше отождествляться со своей собственной.
Однако изучение черт не должно оставаться лишь теоретическим, оно должно быть практическим. Это означает необходимость экспериментировать, брать для себя упражнения, пытаться действовать по-другому и учиться делать то, что делать не хочется (в данном случае — главной черте). Например, человек с главной чертой властность может экспериментировать, позволяя действовать другим людям без своего вмешательства, даже когда его черте будет казаться, что все идет неправильно и результата не будет. Если не остается ничего иного, можно принять это как плату за свою эволюцию.
Такие эксперименты могут помочь увидеть черту, но сами по себе они не смогут ее изменить. Лежащее в основе отношение (в данном примере отношение, что власть является важной) остается не затронутым — человек готов уступить свою власть лишь на время.
Более того, главная черта участвует в наших попытках измениться. Например, доминирование будет стремиться контролировать главную черту, властность — развивать достаточную силу, чтобы ею руководить, своеволие — ей сопротивляться, несуществование будет спрашивать у других людей советов о работе над главной чертой и, как заметил Бенджамин Франклин в своей автобиографии, даже если тщеславие и можно было бы устранить, человек гордился бы этим. Очевидно, что такие усилия не ведут к освобождению от черты, — они ограничивают ее лишь в одной области и подкармливают в другой.
В конце концов, многие проявления черты — отражение способностей сущности, тех самых способностей, которые нам даны как инструменты служения Высшим Силам. Например, человек Сатурнианского типа предназначен для планирования и координации, Лунного — для разработки деталей, Юпитерианского — для приведения всего в гармонию. Отказ от этих способностей был бы отрицанием сущности, и потому представлял бы лишь другую форму ложной личности.
Следовательно, работа над чертами — это не столько работа над их проявлениями, сколько над отождествлением с этими проявлениями, а также с теми способностями и отношениями, которые за ними стоят. В конечном итоге обнаруживается, что освобождение от главной черты не приходит в результате развития машины, которая не имеет главной черты; чтобы от нее освободиться, необходимо быть свободным от самой машины.
До сих пор, обсуждая работу над чертами, мы говорили о работе над функциями. Теперь мы видим, что наши реальные возможности приходят в результате работы над сознанием, происходящей одновременно с работой над функциями. Изучение черт и отношений, эксперименты и упражнения, и даже наши попытки изменить запрограммированные реакции — все может служить средством на пути развития понимания, или осведомленности, уже от функций не зависящих. Это и есть наше Истинное “Я”, которое мы пытаемся помнить, наша единственная реальная надежда разбить непреодолимые иначе стены механичности.